Украинские политики глубоко заблуждаются, полагая, что управляют какими-либо процессами в стране. Даже для того чтобы усадить их за стол и написать письмо-гарантию в МВФ для получения очередного транша кредита, потребовались консолидированные усилия послов семи стран.

Кредит якобы нужен нам для поддержания курса гривни. Хотя контроль над финансовой системой в Украине тоже утерян. Курс гривни бурно реагирует на всякую информационную ерунду неизвестного происхождения. Его некому и нечем сдерживать. Банки не выполняют свои функции. Не потому, что они банкстеры — плохие люди (впрочем, почему они должны быть обязательно хорошими?), но они действительно не знают, что сегодня сколько стоит. Кто является платежеспособным заемщиком, а кто нет?

Тяжело спасти страну, если она того не хочет. Так пишет немецкая Die Welt в редакционной статье об экономическом кризисе в Украине: «Европейская Комиссия в Брюсселе смотрит со все большим беспокойством в сторону Киева. В Берлине избегают называть кризис своим именем. Ибо за экономическим перекосом стоит вопрос о будущем этой буферной страны, которая носит название Украина».

Немцев беспокоит, сможет ли Украина в конце недели заплатить российскому «Газпрому» за поставки газа в феврале. Если нет, тогда последствия для Украины, для западных потребителей, а значит — отношений Запада с Россией для немцев «почти непредсказуемы». «Запад давно потерял свои симпатии к «оранжевой революции» и ее протагонистам, которые разругались, будь то президент Ющенко, будь то премьер Тимошенко. Он также мало склонен усиливать конфликты с Россией из-за Украины». И дальше в том же духе.

При этом Запад, понятное дело, не видит здесь собственной вины и собственного вклада в «оранжевую революцию», которая без его массированной финансовой, информационной и политической поддержки вряд ли состоялась бы. И вот неожиданным (для них неожиданным) образом дестабилизация Украины стала рассматриваться там как реальная угроза Западу. 

А разве могло быть иначе? Теперь они призывают, принуждают к «оранжевому» миру и удивляются, что все это невозможно так же легко прекратить. А главным условием политического мира в стране (принуждения к миру) становится сохранение на посту главы НБУ Владимира Стельмаха, который-то и несет полную персональную ответственность за неуправляемое состояние курса гривни (и ее волатильность), даже если он лично абсолютно ни в чем не виноват. Ведь ответственность — это совсем не обязательно вина.

Характер и масштаб нынешнего кризиса не позволяет ему остаться исключительно в экономических (или финансовых) рамках. Это системный кризис, поскольку главным его признаком является очевидная неспособность системы адекватно реагировать на ту же волатильность. Кризис непосредственно влияет на политические процессы и становится как бы главным действующим лицом. Пусть и через западных послов, принуждающих украинских политиков к миру.

Ради получения денег от МВФ главные фигуранты кризиса власти все-таки согласились на временное перемирие. Хотя, как показали дальнейшие события, этого времени хватило разве только на то, чтобы подписать проект письма в МВФ. На то, чтобы это письмо отправить по адресу, времени уже не хватило. Тем более — чтобы дождаться получения денег.

С неожиданным для многих увольнением ВР (голосами БЮТ) министра иностранных дел Бориса Огрызко перемирие было нарушено, и дальнейшие события по разные стороны линии разлома премьер — президент начали развиваться в ускоренном темпе. СБУ штурмом взяла акционерную компанию «Нафтогаз» и приступила к изъятию интересующих ее документов. Кто наверняка знает, чем это все может закончиться, пусть бросит в автора камень. Поскольку я считаю, что события никем не контролируются.

Ясно одно: очередного транша кредита правительство не получит. И все эти унизительные игры в перемирие были напрасным занятием. Да и насколько действительно нужен нам кредит МВФ? А если кредит и нужен, то кому именно? Ведь средства, привлекаемые Украиной от МВФ (и прочих организаций), идут преимущественно на погашение внешних займов, взятых украинскими банками и коммерческими структурами. Насколько это жизненно важно для Украины именно в данный конкретный момент смутного времени?

Да и что, собственно, происходит с деньгами после получения кредита МВФ? Разве к нам самолетами и пароходами привезут доллары? Совсем нет. Просто в далекой Америке деньги с одного банковского счета перекладываются на другой. И наш с вами государственный долг возрастает именно на сумму предоставляемого транша.

Затем МВФ милостиво разрешит Украине напечатать столько гривен (не долларов, конечно), сколько помещается в рамках обусловленного транша. Но эти деньги Украина не сможет использовать по своему усмотрению, поскольку существует соглашение с МВФ. В соответствии с этим соглашением свежеотпечатанные гривни могут быть потрачены исключительно на поддержание курса гривни внутри страны. Например, путем рефинансирования коммерческих банков. Коммерческие банки (большинство их принадлежат иностранному капиталу) на полученные деньги будут снова скупать доллары и погашать собственные кредиты перед иностранными владельцами этих банков. Больше ни на что этих денег не хватит. Да и на погашение иностранных кредитов их тоже не хватит. (К тому же проценты нарастут.) Фактически кредиты МВФ поступят как обычно — на валютный рынок.

Другими словами, правительство и НБУ (при помощи МВФ, МБ и пр.) перекачивает коммерческие долги в госдолг Украины. Заодно и отмывает их. В то же время украинские «банкстеры» не отдают украинским гражданам их депозиты. Даже те, срок которых истек. Из этого следует, что правительство и НБУ средствами с депозитов собственных граждан тоже рассчитываются по внешним коммерческим долгам.

Почему так получается, что приоритетными для коммерческих банков являются долги не перед украинскими гражданами, а перед иностранными банками, это мы понимаем. Но почему иностранные интересы являются приоритетом для украинского правительства и НБУ — это уже понять трудно. Поскольку Нацбанк должен был бы неукоснительно лишать лицензии банки, которые не выплачивают средства с депозитов (срок выплаты которых уже наступил) и в то же время проводят погашения по внешним займам. Но ни одного примера лишения лицензии мы не знаем.

В задаче спрашивается: почему Украина сама не может напечатать ровно столько гривен, сколько ей нужно, не спрашивая на это разрешения МВФ?

Ну, так соглашение есть на этот счет!

А зачем было подписывать такое соглашение? Ну, так денег хотели! И т. д. Исходя из всего этого мы понимаем, что все наши проблемы находятся здесь, с нами, но решаются они не здесь. И не нами. А где-то в далеком и абстрактном МВФ. 

Экономика Украины упала глубже всех и упала стремительнее всех. Но именно потому на Украину (и отчасти на Польшу) смотрят эксперты, которые надеются, что, возможно, наша экономика станет и подниматься в первую очередь. Насколько оправданны эти надежды в случае полного экономического и политического хаоса, порождаемого длительным кризисом власти?

Может, нам будет неприятно это услышать, но все, что происходит на бывшей территории СССР, — это продолжение процесса его распада. С этой стороны и нужно на него смотреть. У нас нет единого социального поля. Оно деформировано и фрагментированно. У нас нет ощущения единства интересов и культурного единства. Такое единство не возникает само по себе. Это очень болезненный и даже драматический процесс: возникновение и рост в разлагающемся социальном субстрате чего-то нового. А феномен устойчивого роста возникает еще реже. Вообще можно сказать, что в повседневной реальности преобладают процессы распада. Если распад происходит медленно, то говорят о стабильности. Если быстро — о кризисе. Но по сути это один и тот же процесс распада. Социальная энтропия.

Что же такого нового у нас появилось после распада СССР? Ничего, кроме освоения нашей территории глобальными корпорациями глобализованного Америкой мира, который и сам-то пребывает в состоянии стремительного распада. Сегодня скорость распада возросла, что видно уже невооруженным глазом. Если не сказать, что каждый уже может не только видеть это, но и ощутить на собственной шкуре.

А что, раньше (десять, двадцать лет назад) никто не знал, что экономика ссудного процента обречена на неминуемый кризис, а бумажная долларовая пирамида — на неминуемый обвал? А что, раньше (тридцать, сорок лет назад) никто не знал, что кризисы усиливаются, и каждый последующий кризис во много раз превосходит предыдущий по катастрофическим последствиям? По одной простой причине: в его водоворот вовлекается все большее число жителей Земли. Они попадают в водоворот не только потому, что обуреваемы ненасытным корыстолюбием, но и потому, что им уже негде спрятаться от либерального капитализма. Его щупальца проникают и в бразильские джунгли, и в афганскую пустыню. Его бомбы и бигмаки достанут вас везде. Что, собственно, нового, неожиданного и неестественного в мировом кризисе? Разве могло произойти как-то по-другому?

Тяжело спасти страну, если она сама того не хочет. Но Запад на самом деле и не собирается нас спасать. Его больше беспокоит собственное спасение. Желательно за наш счет. Нам снова необходимо в поисках спасения обращаться к альтернативе парадигмы либеральной экономики ссудного процента. Здесь тоже ничего особо нового мы не находим. Эти поиски активизируются каждый раз, когда активизируется кризис. Ровно столько времени, сколько существует сам феномен либерального капитализма.

И если даже немцы находят много веских аргументов для того, чтобы усматривать для себя угрозу в украинской повседневной реальности, в украинском кризисе власти, то пора бы уже и нам отнестись к этому со всей серьезностью.