Две статьи историка
о двух мировых войнах

Статья 1. Статья 2.

Россия и две мировые войны: причины и цели

Э. Ващенко

Данная работа не претендует на полный охват озвученной проблемы, да это и невозможно в рамках небольшой статьи. Речь идёт о важнейших моментах истории участия России в двух мировых войнах. Конечно, взгляд на эти события имеет сегодня, для многих, крайнюю идеологическую окраску. Мы, попытались, насколько возможно, избежать идеологем, в то же время рассмотреть эти события в рамках логики развития России как отдельной цивилизации.

Причины

Для Российской империи (России) Первая мировая война длилась 3 года и 8 месяцев и закончилась Брестским миром, для СССР война с нацистской Германией, ее союзниками и сателлитами длилась 3 года и 11 месяцев и закончилась взятием Берлина и далее разгромом союзной Германии Японии.

«…на исходе 1916 года все члены государственного тела России были поражены болезнью, которая уже не могла пройти сама, ни быть извлеченной обыкновенными средствами, но требовала сложной и опасной операции… По мнению одних, государство должно было и во время операции продолжать исполнять то дело, которое главным образом и ускорило рост болезни, именно вести внешнюю войну; по мнению других, от этого дела оно могло отказаться»,

— писал А. Блок в конце этой войны.

В период Второй мировой, в 1944 году, в недавно освобожденной Ялте лидеры антигитлеровской коалиции в гостях у И.В. Сталина решили вопрос о дальнейшем устройстве безопасного послевоенного мира.

Причина двух мировых войн, впрочем, как и третьей, лежит в общем кризисе развития капитализма: как это ни режет ухо, в борьбе за рынки сбыта, дешевое сырье и рабочую силу. Ключевые противоречия в этой борьбе с конца ХIХ века были между Германией в союзе с дряхлеющей Венской империей и Англией и Францией. За их спинами уже маячил империализм Североамериканских Соединенных Штатов. Одна из теорий определяет Первую мировую как войну «торгашей» с «воинами». В таком ракурсе странно, что Россия оказалась на стороне не «воинов»…

Россия: реальные угрозы и вызовы

Россия, несмотря на свою «воинственность» и участие в колониальных войнах, сама в конце XIX века стала полуколонией ключевых мировых игроков. Причина здесь не в далеких исторических далях, а в проблемах управления страной в XIX веке. Как писал Ф. Бродель:

«Зато, когда придёт подлинная промышленная революция ХIХ в., Россия останется на месте и мало-помалу отстанет».

В условиях отсутствия решения по ключевому социальному вопросу, вопросу о земле, никакие «супертемпы» развития не могли обеспечить стране возможность догнать развитые страны даже при наличии многих отраслей хозяйства, где Россия занимала ведущие места в мире: в России развивался периферийный капитализм и «дополняющая Запад» промышленность, почти целиком принадлежащая иностранному капиталу. В металлургии иностранные банки контролировали 67% производства. В паровозостроении 100% акций находилось в собственности двух банковских групп – французской и немецкой. В судостроении 77% принадлежали парижским банкам. В нефтяной промышленности 80% капитала было в собственности у групп «Ойл», «Шелл», «Нобиль». В 1912 г. иностранные компании контролировали 70% добычи угля в Донбассе, 90% добычи всей платины, 90% акций электрических и электротехнических предприятий, все трамвайные компании. Сумма акционерного капитала в России в 1912 году составляла: русские компании – 371,2 миллиона рублей, иностранные – 401,3 млн. рублей., то есть более половины приходилось на иностранный капитал.

Георг Хальгартен писал в работе «Империализм до 1914 года»:

«Французский финансовый империализм, который до войны в основном контролировал южнорусскую тяжелую промышленность, в это время не только вел борьбу против германского участия в русских железнодорожных обществах, но даже размещение новых русских займов в Париже ставил в зависимость от строительства русских стратегических железных дорог и значительного увеличения армии».

В начале царствования Николая II иностранцы контролировали 20–30 % капитала в России, в 1913 г.— 60–70 %, к сентябрю 1917 г. — 90–95 %.

Одновременно с ростом внешних заимствований денег российским государством иностранные капиталы увеличивали свое присутствие в экономики страны, готовя ей политический и социальный цугцванг.

К ПМВ это была полуколониальная, целиком и полностью зависимая от западного капитала страна с феодальной системой управления. Проводимые после Русско-японской войны и Революции 1905 г. реформы были половинчатыми и рассчитанными на крайне длительный срок, как говорил министр финансов В. Н. Коковцов: когда-то война ещё будет!

Итак, Россия вынуждена была вступить в войну, в которой ей была отведена второстепенная роль, в ходе которой она вряд ли бы получила какие-то преференции, и исходя из которой солдатская масса не имела внятной мотивации, во имя которой следовало бы воевать и умирать.

Но даже в случае, если бы Россия осталось в стане победителей, некоторые события, крайне неприятные для России, произошли бы сами собой. Чего, кстати, не хотят видеть современные сторонники «войны до победного конца». Произошло бы отделение Польши, тем более что её территория была уже оккупирована Германией и там были сформированы польские вооруженные силы. А уж о проливах и кресте на Святой Софии можно было бы только продолжить мечтать: контроль над проливами, направленный против России, был важнейшим аспектом французской и английской политики (что произошло в 1878 г., когда русские войска вышли к Босфору!). Как писал французский посол М. Палеолог:

«В своем воображении оно [русское общество. — В.Э.] уже видит, как союзные эскадры проходят Геллеспонт и становятся на якоре перед Золотым Рогом, и это заставляет его забывать галицийские поражения. Как всегда, русские ищут в мечтах забвения действительности».

И это при наличии соглашения 1916 г. Сайкса-Пико о разделе Турции.

И таких действий против России, учитывая её военную слабость и экономические проблемы, было не мало. Вот «частности» уже из периода Гражданской войны, но очень хорошо характеризующие отношения англичан к русским (это при том, что некоторые из союзников искренне участвовали в «белом» движении или помогали ему):

«К этому же времени англичанами была открыта в Архангельском артиллерийская школа для русских офицеров, где последние были тоже на положении солдат, причем отношения к ним английских офицеров оставалась желать лучшего. Английские сержанты также обращались грубо и были случаи, когда один из них позволил себе ударить нашего офицера, не понеся за это никакого взыскания».

Выскажем догадку: «политическая дискриминация» Западом России одновременно с очевидным усилением западного капитала в России, могла способствовали её фашистизации, что произошло с другой союзницей по «сердечному» согласию и по таким же причинам – Италией. Но, кстати говоря, и создание «белыми» фашистских организаций и поддержка лидерами белого движения и эмигрантами-антисоветского толка нацистов, да и прямое участие в германском нашествии на СССР — все это звенья одной цепи. Генерал-лейтенант К. В. Сахаров, служивший у Колчака, писал:

«Белое движение было даже не предтечей фашизма, а чистым проявлением его».

Впрочем, здесь мы отклонились от темы.

Теперь ответим на тот же вопрос относительно СССР: что ему несла новая угроза мировой войны? На этот раз ситуация поменялась в корне, и тому были две причины. Во-первых, это «вызов», вызов, который за многие столетья был брошен «цивилизованному миру» или Западу со стороны другой цивилизации. Это был вызов, говоря современным языком, «русской цивилизации» в образе СССР, который предлагал альтернативный и крайне привлекательный путь развития для многих стран и народов, в особенности тех, кто был под пятой западной цивилизации. С. Хантингтон указывал:

«Приход к власти марксизма сначала в России, затем в Китае и Вьетнаме стал первой фазой отхода от европейской международной системы к постевропейской многоцивилизационной системе… Ленин, Мао и Хо Ши Мин подогнали её под себя [имеется в виду марксистская теория. – В.Э.], чтобы бросить вызов западному могуществу, а также чтобы мобилизовать свои народы и утвердить их национальную идентичность и автономность в противовес Западу».

Во-вторых, приход к власти Гитлера четко определил ориентир для нового «места под солнцем» германской нации. «Майн Кампф», программный документ нацистов, определил это «место» в России, и ключевым направлением войны была выбрана ее территория, это война должна была идти как германская колонизация со всеми вытекающими последствиями, которые познали на себе в свое время западные (поморские) славяне, а за ними балтийские и финно-угорские этносы, позднее славяне центральной и южной Европы.

Таким образом, у «коллективного» Запада возникло четкое понимание того, что разрешить ключевые противоречия капиталистического развития возможно только посредством разгрома советского государства, тем самым одновременно решив идеологические и материальные проблемы. Война могла быть только тотальной. В таких условиях руководство СССР ценой определенных жертв прошло необходимый исторический и экономический минимум за двадцать лет, обеспечив победу в войне цивилизаций русской цивилизации. Кстати говоря, и находя выход из неразрешимых проблем, оставленных в наследство управленцами Романовыми.

В этом есть огромная разница между коренными причинами участия нашей страны в двух войнах, в первом случае война за чужие и одновременно чуждые интересы, во втором случае – спасение собственной цивилизации. И там огромная разница в жертвах…

Подготовка к войне

На некоторых аспектах подготовки к войне мы хотели бы остановиться.

Личный состав. В 1914 г. среди призывников лишь 50% было грамотными, но под «грамотными» здесь подразумевался крайне низкий порог: умение что-то прочитать по слогам и поставить подпись, и это не шло ни в какое сравнение с уровнем новобранца в 1941 г., где под 81% грамотных подразумевалась четырехлетняя светская школа. В Красной армии с момента ее создания проводилось обучение по ликвидации неграмотности. Немецкие генералы, участвовавшие в обоих войнах, в своих мемуарах отмечали резко возросшее качество русского солдата и офицера. Вот что пишет английский историк Л. Гарт, основываясь на общении с пленными немецкими генералами:

«В ходе войны русские установили чрезвычайно высокий стандарт командира от высшего до низшего звена. Отличительной чертой их офицерства была готовность учиться».

И как это разительно отличается от оценки армейского личного состава начала ХХ в. прозорливым В. О. Ключевским, кстати, его взгляд совпадает с мнением А.И. Деникина:

«Между тем техническое усложнение военного дела требовало совсем иной подготовки. Режим закрытых военно-учебных заведений, самое обучение в коих получило характер сословной привилегии дворянства, способствовал замене духа призвания духом привилегии, изучение военного дела тормозилось внешнею выучкой, традицией николаевской эпохи. В большинстве случаев военная школа не дает офицерству нитей, чтобы привязать к себе и воспитать в военном отношении многоплеменную и многоязычную массу армии, и единственным средством превращения новобранца в солдата является полукаторжный режим казармы, убивающий в рядовых необходимое в современной войне чувство инициативы и сознательного свободного энтузиазма. Всецело в массе своей зависящее от служебного заработка, офицерство не может препятствовать и надстройке над ним высшей военной бюрократии, сильной связями, протекцией, средствами, которая и распоряжается самовластно и безответственно делами армии, к великому ущербу ее боевой способности».

Исходя из этого, развитием культурного уровня рядового занимались крайне мало, кроме, естественно, гвардейских полков. Офицерский состав, вопреки имеющейся в русской армии традиции, предпочитал считать солдат «солдатней» и «массой». Эта ситуация была связана с политикой, проводимой государством по отношению к крестьянству (пример — «закон о кухаркиных детях»), и она полностью игнорировала тот факт, что в эпоху 2-й промышленной революции войну выигрывает учитель. Речь идет в том числе и о самой дисциплинированной части армии – казаках. Такой уровень образования и культуры, или, вернее, ее отсутствия, включая элементарную самодисциплину, приводил к недостатку сознательной армейской дисциплины, умению подчиняться в необходимых случаях, вынуждал командование в годы I мировой войны применять физические меры воздействия вопреки установленным законом правилам, о которых вспоминал позднее Г. К. Жуков. Генерал А. А. Брусилов распорядился выдавать 50 розг новобранцам, потерявшим часть своего военного имущества. Всё это давало право генералам именовать своих солдат «малокультурной массой» (А. И. Деникин). Семёновец-гвардеец Ю. В. Макаров писал:

«В старой царской армии на войне порядка было немного. Дисциплина была слабая. И солдаты, и в особенности офицеры проделывали безнаказанно иногда такие вещи, за которые в других европейских армиях полагался военный суд и почти неизбежный расстрел».

Ни в какое сравнение не идет идеологическая подготовка к войне в СССР и полное ее отсутствие или имитация, о чем с прискорбием сообщает тот же А. И. Деникин, в России в канун Первой мировой. И речь не об «оболванивании коммунистами народных масс» (выражение, достойное Геббельса и его последователей), а об осознанной идеологической работе Коммунистической партии, подтвержденной реальными достижениями СССР, когда против иноземных захватчиков сражались даже дети.

В этой связи крайне важным фактором, а для победы ключевым, в любой войне в мировой истории, был и остается фактор «за что сражаемся»: никто не сражался за абстрактную Родину, сражались за Родину, в которой можно жить свободно, иметь какие-то блага и т. д., и т. п., то есть материальный фактор. В этом была большая разница между «материальным обоснованием» в 1914 г. и в 1941 г. В первом случае имела место необходимость нести огромные жертвы из-за «мифических» проливов или для того, чтобы Сербия присоединила Далмацию, а Париж снова стал местом прожигания денег русскими кутилами. Как говорили солдаты на фронте: до моего Тамбова все равно немец не дойдет.

Во втором случае для основной массы населения (особенно это касалось молодежи, то есть призывников) прогресс в СССР по сравнению с Россией предреволюционной был очевиден. Действовали не некие точечные и крайне редкие «социальные лифты», а «социальные эскалаторы», когда дети неграмотного крестьянина получали бесплатное начальное образование, бесплатно поступали во все вузы страны, была создана всенародная, массовая медицина, гигантскими шагами развивались культура и массовая прикладная физкультура и спорт, и многое, многое, многое, о чем даже не мог представить себе крестьянин в 1914 году. О чем говорить, когда подавляющее большинство маршалов и генералов победы были выходцами из самых низов! Мы этим не хотим идеализировать ситуацию в этом вопросе перед Великой Отечественной, мы имеем много фактов другого свойства, но прогресс был серьёзным и абсолютным. Такой, прежде всего социальный, а затем и экономический прогресс был положительно невозможным в рамках государственной системы последнего периода Российской империи.