Что погубило советский эксперимент:
Че, ты был прав!

Виктор Василенко

В 1964 году на октябрьском Пленуме ЦК КПСС Хрущёв был смещён с руководящих постов. Вскоре после этого антисталинская кампания была свёрнута. Однако документа, который бы дезавуировал клевету Хрущёва и дал глубокий анализ роли вождя в становлении и развитии Советской державы, партия обществу не предложила.

Но ещё хуже, что так и остались невостребованными намеченные Сталиным основные направления дальнейшего развития страны. Оно фактически продолжалось в том русле, которое прокладывал Хрущёв.

В частности, повышение уровня материального благосостояния народа по-прежнему осуществлялось не «особенно, путём дальнейшего систематического снижения цен на продукты массового потребления[1]», как предлагал Сталин, за счёт повышения зарплат, как делал Хрущёв.

Если в 1946 году зарплату в 200-300 рублей (в пересчёте на деньги 1961-го) имели 0,7% рабочих и служащих, а 300-400 рублей – 0,3%, то в 1968 году – соответственно 4,4% и 1,1%, а в 1976 году – 12,7% и 2,4%. А поскольку сохранялся и хрущёвский принцип «без уравниловки», то вместо «освобождения равного права от буржуазных рамок», к которому вёл путь, предложенный Сталиным, в обществе нарастало социальное неравенство. Если в 1946 году уровень зарплат 10% наиболее высокооплачиваемых рабочих и служащих был выше уровня зарплат 10% рабочих и служащих с наиболее низкой оплатой примерно в 1,5 раза, то в 1976 – уже в 3,35 раза.

Сталинский путь приближал к коммунизму. А куда вёл путь, который предпочёл Хрущёв, и которого продолжали придерживаться при Брежневе?

И в годы правления Брежнева коммунистическое воспитание по-прежнему считалось «целью и непрерывно действующим гуманистическим критерием всей совокупности общественных преобразований – технических, экономических, социально-институциальных, идеологических».

Первостепенной задачей коммунистического воспитания провозглашалось «обретение устремлённости к созиданию и творчеству безотносительно к любым выгодам и наградам». Способствовал ли решению этой задачи хрущёвско-брежневский способ повышения материального благосостояния народа? Очевидно, что нет, напротив он способствовал формированию в людях стремления заработать побольше денег.

Если добавить, что с каждым годом производство товаров широкого потребления стремительно росло (от начала 1950 годов к началу 1970-х оно выросло в 16 раз), то создавались предпосылки для распространения не просто чуждой, но очень опасной для социалистического общества коммунистического типа гонки за материальными благами. В её основе лежало не столько стремление лучше обеспечить себя, сколько выделиться вещами. И это «размывало» основу основ коммунистической идеологии – приоритет духовных ценностей.

Тяжёлый удар по духовным устоям социализма нанесла реформа Косыгина 1965 года. Она фактически отбросила принцип, который Сталин называл «Основным законом социализма»: социалистическая экономика должна быть ориентирована не на прибыль, а на непосредственное удовлетворение потребностей общества. Как писал уже в конце 90-х член-корреспондент Петровской Академии Наук А.В. Бобраков, «в 1965 году реформы поставили экономику с ног на голову – главным показателем стала прибыль, т.е. критерий капиталистический».

А ведь Маркс вполне доходчиво объяснял, что «способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический, духовный процессы жизни». И, как показал американский философ Эрих Фромм, именно ориентация капиталистической экономики на извлечение прибыли ведёт к тому, что она объективно способствует формированию в сознании людей приоритета материальных ценностей, алчности, стяжательства.

В конце 1964 года в Советский Союз приехал Эрнесто Че Геварра, министр промышленности и глава Центрального совета планирования Кубы, член Политбюро Единой партии кубинской социалистической революции. Официально считалось, что цель приезда – участие в учреждении Общества советско-кубинской дружбы. Но время его пребывания в нашей стране намного превысило то, которое обычно занимает VIP -визит. Че внимательно знакомился с жизнью советского общества, много встречался как с представителями советского руководства, так и рядовыми людьми.

Весной 1965 года Че Геварра закончил работу над статьей «Социализм и человек на Кубе», которая была опубликована 12 марта. Советский Союз в ней не упоминается ни разу. Но, когда читаешь её сегодня, то некоторые фрагменты наводят на мысль, что размышления Че не в последнюю очередь навеяны именно впечатлениями от знакомства с советской страной середины 60-х годов – в частности, с уже подготовленной в тое время к запуску реформой Косыгина.

Эрнесто Че Геварра предупреждал: «В погоне за химерой построения социализма с помощью инструмента, доставшегося нам от капитализма, можно попасть в тупик». Если на Кубе при Фиделе Кастро эту опасность постоянно имели в виду; и это, вероятно, сыграло немалую роль в том, что в тяжелейших материальных условиях «особого периода» народ, в целом, сплотился под провозглашённым Фиделем девизом: «Социализм или смерть!», - то советские руководители то ли не слышали этого предупреждения, то ли пренебрегли им. И советское общество «уверенным шагом» продолжало идти по пути в тупик.